Оранжевый глаз . Оранжевый глаз из-под сизого века над сотней железных ресничек-антенн. Закат так похож на обзор человека, который блуждает меж тряпок и стен. Он смотрит на стёкла, кирпичные джунгли, на фары, дороги, мосты, катера, на люд, что разбросан, как мелкие угли, какие слегка оживляют ветра. Дивится природе, старинным аллеям, как кто-то в кого-то любовно проник, как кто-то в постели угрюмо болеет, как кто-то, ширнувшись иль выпив, поник. Чуть алое солнце взирает на вечер, на чьи-то объятья у окон без штор, балконный бардак, где коробки и вещи, на чей-то неслышимый им разговор. Мутнеющим оком циклоп всё обзорит, внимая картинкам сего городка. Везде замечая добро и раздоры, как рвётся собака из рук, с поводка. Знакомится с новым и старое помнит. Не может помочь, хоть страдает народ. Шпионит за судьбами, тюлями комнат, за кровлями, створами рам и ворот. Но взор апельсиновый чуть багровеет, уже остывает зрачок и кайма. Пришествием ночи и сумрака веет, явлением серо-большого бельма...
Оранжевый глаз
.
Оранжевый глаз из-под сизого века
над сотней железных ресничек-антенн.
Закат так похож на обзор человека,
который блуждает меж тряпок и стен.
Он смотрит на стёкла, кирпичные джунгли,
на фары, дороги, мосты, катера,
на люд, что разбросан, как мелкие угли,
какие слегка оживляют ветра.
Дивится природе, старинным аллеям,
как кто-то в кого-то любовно проник,
как кто-то в постели угрюмо болеет,
как кто-то, ширнувшись иль выпив, поник.
Чуть алое солнце взирает на вечер,
на чьи-то объятья у окон без штор,
балконный бардак, где коробки и вещи,
на чей-то неслышимый им разговор.
Мутнеющим оком циклоп всё обзорит,
внимая картинкам сего городка.
Везде замечая добро и раздоры,
как рвётся собака из рук, с поводка.
Знакомится с новым и старое помнит.
Не может помочь, хоть страдает народ.
Шпионит за судьбами, тюлями комнат,
за кровлями, створами рам и ворот.
Но взор апельсиновый чуть багровеет,
уже остывает зрачок и кайма.
Пришествием ночи и сумрака веет,
явлением серо-большого бельма...