Шандор Каняди - Ашальчи Оки сярысь баллада

Венгерских авторов переводят на разные языки мира, в том числе на языки народов России. Один из таких удмуртский - родственник венгерского. Примечательно, что Удмуртский государственный университет один из немногих университетов в России, где изучают венгерский язык.
27 ноября отмечают День удмуртского языка. По такому случаю мы подготовили серию из 3-х видеороликов, где удмуртские актеры читают венгерских поэтов на удмуртском языке.
Стихотворение Шандора Каняди "Ашальчи Окилы баллада" .
Читает: Светлана Белых - журналист ТРК Моя Удмуртия.
Перевод на удмуртский: Анатолий Уваров
Режиссёр: Влад Степанов
Оператор: Владимир Вахрушев
Саунд дизайн: Ярослав Кудрявцев
В главной роли Алексей Котков
Куратор: Ксения Касаткина
Локация: музей-заповедник Лудорвай
Перевод на русский: Татьяна Бек
есть край далеко-далеко
куда дойти нелегко
исполнены древние дали
сиротства тоски и печали
лишь только смежаю ресницы
туда моя песня стремится
и там приникает беглянка
к мотиву из рода чанго[2]
там сестра моя
ашальчи оки
которая слагала стихи
и не ведая передышки
две написала книжки
но перо свое и певчий озноб
сменила на скальпель и стетоскоп
так она стала подругой немой
тому кто был отсечен тюрьмой
и разделила молчание кузебая
герда[3] гордо предполагая
что лучше ей онеметь при жизни
чем раствориться в деспотизме
да
молчанием во дни глухие
возможно противиться тирании
европа вперившаяся в свой пуп
не ведала о тяжести этих пут
не волновало ее нисколько
отчего вотякская женщина смолкла
и лишь ее небольшой народ
и еще кто знал ее
тот поймет
зачем она замолчала врачуя
покоренного и покорителя
чуя
какой это мощный ответ угнетенью
ее неменье
красноречива твоя «молчанка»
самая чанговская из чанго
сестра моя ашальчи оки
годами не обронившая ни строки
две фотографии и стихов букетик
все что мне от тебя
осталось на свете
да еще жалкая моя смелость
помня о риске
твою балладу прочитать близкиместь край далеко-далеко
куда дойти нелегко
исполнены древние дали
сиротства тоски и печали
лишь только смежаю ресницы
туда моя песня стремится
и там приникает беглянка
к мотиву из рода чанго[2]
там сестра моя
ашальчи оки
которая слагала стихи
и не ведая передышки
две написала книжки
но перо свое и певчий озноб
сменила на скальпель и стетоскоп
так она стала подругой немой
тому кто был отсечен тюрьмой
и разделила молчание кузебая
герда[3] гордо предполагая
что лучше ей онеметь при жизни
чем раствориться в деспотизме
да
молчанием во дни глухие
возможно противиться тирании
европа вперившаяся в свой пуп
не ведала о тяжести этих пут
не волновало ее нисколько
отчего вотякская женщина смолкла
и лишь ее небольшой народ
и еще кто знал ее
тот поймет
зачем она замолчала врачуя
покоренного и покорителя
чуя
какой это мощный ответ угнетенью
ее неменье
красноречива твоя «молчанка»
самая чанговская из чанго
сестра моя ашальчи оки
годами не обронившая ни строки
две фотографии и стихов букетик
все что мне от тебя
осталось на свете
да еще жалкая моя смелость
помня о риске
твою балладу прочитать близким